В старину в границах современного района Митино существовал ряд деревень: помимо самой деревни Митино, это села Рождествено и Спасское, деревни Пенягина, Приездова и немало других. К северо-западу от них располагались села Ангелово, Марьино, Аристово, Сабурово, к западу — Губайлово, Чернево, к юго-западу — Павшино, к востоку — Тушино, к северо-востоку —село Братцево, деревня Путилково и т. д. (см. схему, сделанную нами на основе карт из книги: Кусов В. С. Земли Московской губернии в XVIII веке: Карты уездов. Описания землевладений. М., 2004. Т. 1–2).

Схема из книги В. С. Кусова

По письменным источникам историю большинства из них можно проследить с XVI века, а некоторых — даже с XIV, благодаря связи владельцев тех или иных селений с великокняжеской фамилией (по археологическим данным, как мы уже видели, история присутствия людей в этих местах уходит вглубь веков гораздо дальше). Здесь или поблизости получили свои вотчины знатные бояре Федор Бяконт — близкий друг святого благоверного князя Даниила Московского, и Нестер Рябец, чьи сын и внук были сподвижниками сына и правнука Даниила — Ивана Ι Даниловича Калиты и Дмитрия I Ивановича Донского. Часть местных сел вошла в состав удела даже лично великой княгини и младших потомков великокняжеского рода. К концу XVI века, однако, почти все эти земли стали церковной собственностью — ниже мы увидим, как это произошло.

I. Родные места святителя Алексия?

Федор Бяконт принадлежал к числу высшей аристократии древнего Черниговского княжества, которое в 1239 году было разорено войсками Менгу-Тимура и к концу ΧΙΙΙ века пришло в полный упадок. Центр княжества сместился в Брянск, многие видные мужи перешли на службу в разные страны. В их числе был и Федор, который вместе с женой Марьей переселился в ничем не примечательное на тот момент удельное Московское княжество. Здесь он стал одним из самых приближенных к Даниилу Московскому людей: достаточно отметить, что крестным отцом первого сына Федора Бяконта, Алферия (т. е. Елевферия), князь Даниил определил быть своему малолетнему сыну Ивану, будущему великому князю Ивану Калите. После Алферия у Федора родились еще четверо сыновей, от которых пошли несколько знатных родов — прежде всего, Плещеевы. Но самым известным сделался старший сын, хотя тот и не имел никакого потомства, так как принял монашеский    постриг с именем Алексий. Будущий святитель Алексий был поставлен митрополитом Киевским и всея Руси святителем Феогностом на Владимирскую кафедру — т. е., фактически, на главную кафедру Руси того времени. Этим митрополит хотел гарантировать, чтобы после него главой Русской Церкви стал именно Алексий, что после блаженной кончины Феогноста и произошло.

Нельзя утверждать со всей точностью, какие из имений потомков Федора Бяконта, упоминаемых в позднейших документах, были получены Федором непосредственно от князя Даниила. Однако точно известно, что одно из почетных мест среди этих имений занимало подмосковное Нахабино (см. подробный очерк об имениях Бяконтов в кн.: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 247–262), расположенное не так уж далеко от Митино. Нельзя исключать того, что им владел уже сам Федор, а значит — там вполне мог бывать и будущий святитель Алексий, митрополит Киевский, Московский и всея Руси. В 1534 году Плещеевы продали село Нахабинское с 38 деревнями Троице-Сергиевой лавре.

II. Монастырь Спаса и вотчина Квашниных

Нестер Рябец был дедом Ивана Родионовича Квашни, служившего боярином у святого благоверного князя Дмитрия Ι Ивановича Донского (внук Ивана Калиты) и возглавлявшего во время Куликовской битвы Костромской полк. Различные старинные родословцы указывают, что Нестер перешел служить в Москву то ли из Галицкой земли, то ли из Киева, и привел с собой, по сути, небольшую частную армию. В Новгородской IV летописи по списку Дубровского эти сведения существенно дополнены и видоизменены: утверждается, что в Москву по приглашению Ивана Калиты в 1332 г. прибыл не сам Нестер, а его сын Родион, и с ним еще 1700 человек; Родиону было немедленно пожаловано боярство и «надо всеми болшинство» (т. е. первое место при дворе), а в вотчину отдана половина Волока Ламского, тогда как вторая половина принадлежала Новгороду; однако Родион сумел изгнать новгородского посадника Микулу, подчинив великому князю весь Волок целиком. За это великий князь «на приѣздъ на Москвѣ… дасть ему село во область, кругъ реки Восходни на пятинадцати верстахъ». Далее утверждается, что в 1337 г. Родион оказал великому князю еще более ценную услугу, когда спас его, находившегося с семьей и без войска в Переяславле-Залесском, от осадившего город воинства тверичей во главе с боярином Акинфом Великим (сын Гаврилы Алексича, соратника св. блгв. кн. Александра Невского, и родной брат Ивана Морхини — дальнего предка А. С. Пушкина), причем Родион самолично отрубил Акинфу голову (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. Л., 1925. С. 478–479). Источником всей этой информации было семейное предание Квашниных, на которое они ссылались в своих спорах с Ратшичами — потомками киевского тиуна XII в. Ратши, к которым принадлежали в том числе Акинф и Иван Морхиня, — как и, вероятно, другими боярскими родами.

Спорам Квашниных с Ратшичами могло способствовать близкое соседство с ними: одна из вотчин Ратшичей располагалась прямо напротив вотчины Квашниных — на противоположном берегу Москва-реки (там, где сейчас владельцы Крокус-Экспо сооружают Многофункциональный жилищно-деловой комплекс «Манхэттен» = участок № 118 на размещенной выше схеме из книги Кусова). В 1563/1564 г. представитель рода Ратшичей Дмитрий Андреевич Чеботов передал эту землю вместе с деревнями Литвиново и Корьево Троице-Сергиевой лавре (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987 / Издание подготовили Е. Н. Клитина, Т. Н. Манушина, Т. В. Николаева. С. 95); в 1588/89 г. племянник Дмитрия Андреевича Григорий Васильевич Годунов (высокопоставленный боярин царей Ивана Грозного и Феодора Иоанновича, троюродный брат Бориса Годунова) выкупил вотчину своего дяди у Чудова монастыря (Кистерев С. Н. Акты Московского Чудова монастыря 1507-1606 годов // Русский дипломатарий. М., 2003. Вып. 9. С. 59–234, здесь с. 218–220; следовательно, между 1564 и 1588 гг. между лаврой и Чудовым монастырем состоялся некий размен).

Вполне возможно, что размеры вотчины, доставшейся сыну Родиона, Ивану Родионовичу Квашне, в этом предании несколько преувеличены. Однако имение, несомненно, было очень значительным. Из судебных дел XVI в. известно, что потомкам Ивана Родионовича принадлежали монастырь Спаса на Всходне, а также ряд деревень по берегам реки в ее нижнем течении: Тушина, Петрова, Братцева, Борисова, Аннина, Юрова и Дудина. Из этого факта, а также из утверждения семейного предания Квашниных о пожаловании им территории «кругъ реки Восходни на пятинадцати верстахъ», некоторые исследователи представляют первоначальную вотчину Ивана Квашни как очень значительную, включавшую не только перечисленные выше деревни, но и вообще всю территорию вокруг нижнего течения Сходни, ограниченную речками Синичкой/Баней и Химкой: см. рисунок из книги Алевтины Алексеевны Юшко (Юшко А. А. Феодальное землевладение Московской земли XIV века. М., 2002. С. 151), где предполагаемая территория вотчины Квашни отмечена пунктиром.

Рисунок из книги А. А. Юшко, с нашим выделением цветом

(Внимательный читатель заметит, что по сравнению со схемой из книги Кусова, здесь деревни Дудино и Андреяново поменялись местами — дело в том, что В. С. Кусов основывался, по всей видимости, на карте межевания Московского уезда 1778–1796 гг., а А. А. Юшко — на военно-топографической карте Ф. Ф. Шуберта, гравированной в 1860 г.: остается предполагать, что либо в одной из двух карт — ошибка, либо за 1-ю пол. XIX в. две деревни обменялись названиями, что менее вероятно).

Против подобной интерпретации говорит тот факт, что к XVI веку лишь фрагменты этой территории принадлежали потомкам Квашни, при этом никаких фамильных прав на остальные части они не заявляли, тогда как за «свои» уделы, даже уже после перехода их в другие руки, спорили очень последовательно. Мы наложили на рисунок А. А. Юшко, удалив с него указания на более ранние археологические памятники, примерные границы владений потомков Квашни по данным XVI века (см. закрашенный фрагмент рисунка; необходимо отметить, что расположение деревень и т. д. передано на рисунке весьма условно).

Самой выдающейся частью имения Ивана Квашни был, несомненно, монастырь Спаса на Всходне, располагавшийся на высоком берегу Москва-реки, на месте древнего поселения. Обладание родовым монастырем, что для Московского княжества отнюдь не было типичным, придавало роду Квашниных особый вес. Монастырь существовал уже в конце XIV века — он упоминается в записи Рогожского летописца под 1390 годом (рукопись РГБ. ф. 247 (Рогож.), № 253, сер. XV в.): «Тое же весны въ великое говѣнiе преставися рабъ Божiи Иванъ Родивоновичь, нареченыи въ мнишьскомъ чину Игнатiи, и положенъ бысть у святаго Спаса въ монастыри, иже на Восходнѣ» (ПСРЛ. Т. 15 (изд. 2-е), вып. 1. Пг., 1922. Стб. 158).

Полдень. Окрестности Москвы

У Ивана Родионовича было трое сыновей: Дмитрий, Илья и Василий по прозвищу Туша. Отцовское наследство было разделено между ними так, что Василию достался монастырь и село Коробово/Коробовское, которое с течением времени получило наименование Тушино; Илье отошли берега Сходни несколько выше по течению, с селом Петровым и деревней Парфеевской (что примерно соответствует территории между современным Походным проездом и МКАД, включая знаменитый Сходненский ковш); а вот что получил Дмитрий — не вполне понятно, однако известно, что его внук, Василий Родионович Дуда, владел деревней Дудино, располагавшейся у речки Журавки. Таким образом, надел старшего сына располагался выше всего по течению Сходни, а младшего — ниже всего. Напрашивается вывод: а не связано ли появление топонима Митино с именем Дмитрия, которому и отошли земли, находившиеся где-то между современными Митино и Гаврилково? Ниже мы вернемся к этому вопросу.

В то время как о наделе Дмитрия известно мало, история наделов двух других братьев хорошо представлена в источниках. Начнем с потомков Ильи. К середине XVI века в этих краях им принадлежали деревни Петрово, Антоново, Братцево, Борисово и Аннино. Из них в документах того столетия больше всего упоминается деревня Петрово, которая оказалась разделена между наследниками на части, поскольку вокруг этих частей шли судебные тяжбы (подробный очерк о судьбе имений Квашниных, включая детальный разбор указанных тяжб см. в кн.: Веселовский. Исследования по истории класса… С. 263–284). В конце концов, в 1559, 1577 и 1587 гг. все эти части одна за другой достались Кирилло-Белозерскому монастырю. С Кирилловым монастырем у Квашниных существовала особая связь: один из правнуков Василия Туши, Григорий, в 1478 или 1479 году принял в Кирилло-Белозерском монастыре монашеский постриг с именем Гурий, а в 1484 году даже несколько месяцев управлял им в сане игумена. Добровольно оставив этот пост, Гурий занялся переписыванием книг и стал одним из знаменитых книжников своего времени (см.: Казакова Н. А. Гурий Тушин // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Вып. 2 (вторя половина XIV — XVI в.). Ч. 1. С. 180–182); его духовным отцом был преподобный Нил Сорский.

В 1569/1570 г. во владение Троице-Сергиевой лавры перешли деревни «Антоново… Братцово со всѣми угодьи и с мельницами на рекѣ Всходнѣ» (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря… С. 123). В 1573 году той же Троице-Сергиевой лавре были переданы и сельца Борисово и Аннино с полмельницей (Там же; местоположение сельца Аннино указано на карте П. А. Горихвостова 1774 г. — оно примерно соответствует современному парку Северное Тушино; следовательно, мельница, о которой здесь шла речь, располагалась на р. Химка).
Землевладельцы передавали свои имения крупным монастырям не только ради того, чтобы обеспечить себе посмертное поминовение. Тяжелое экономическое положение, вызванное войнами, эпидемиями, неурожаями, заставляло предпочесть недвижимости деньги (монастыри, принимая недвижимые вклады, могли возмещать их частичную стоимость в виде «сдачи»). В свою очередь, в годы опричнины (1565–1572 гг.) обладание недвижимостью и вовсе становилось опасным — ее могли или просто отобрать, дав взамен что-то в совсем другой части страны, или вовсе конфисковать, подвергнув хозяина опале. В этой ситуации землевладельцы предпочитали либо, если у них была такая возможность, формально передавать земли монастырям, чтобы этим защитить их от изъятия (по документам земля становилась монастырской, но ею продолжал распоряжаться прежний собственник), либо, опять-таки, обменивать недвижимость на денежную «сдачу» с целью последующей эмиграции за пределы России (как и поступили некоторые из Квашниных). Свою роль играла и бездетность тех или иных представителей рода — как правило, при отсутствии потомков землю старались отписывать монастырям, а не дальним родственникам (подробнее см.: Веселовский С. Б. Монастырское землевладение в Московской Руси во 2-й пол. XVI в. // Исторические записки. М., 1941. Т. 10. С. 95–161).

Таким образом, к 1570-м годам весь или практически весь надел Ильи Ивановича перестал быть вотчиной Квашниных. Аналогичную судьбу имел и надел Василия Ивановича Туши. Василий имел только одного сына, Александра, а тот — тоже только одного, Михаила. У Михаила было семь сыновей; один из них, Григорий, принял монашество в Кирилловом монастыре (см. выше); другие получили различные части наследства, но старший, Федор, в 1512 году сумел выкупить долю одного из младших братьев — половину села Коробовское/Тушино, а в 1542 году сын Федора, Андакан, выкупил долю еще одного из своих дядьев — вторую половину того же села.

Фотография р. Городенки с сайта urban3p.ru

Кроме Андакана, у Феодора был еще один сын, Обраслан, и дочь Стефанида. Андакан не имел сыновей; его дочь Марья вышла замуж за Семена Федоровича Нагого (родной дядя Марии Нагой — последней жены Ивана Грозного и матери царевича Димитрия) и получила от отца в приданое деревни Наумово и Городище (располагались на речке Городенке, в районе современного Строительного проезда; сейчас река спрятана в коллектор).

Стефанида вышла замуж за князя Петра Ивановича Телятевского, и за неимением у Андакана других наследников, получила в приданое село Тушино и монастырь Спаса на Всходне. Оба эти брака оказались бездетны; в 1569/1570 году Стефанида, принявшая постриг с именем Софья, отдала и монастырь, и село Тушино с четырьмя мельницами Троице-Сергиевой лавре (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря… С. 122); в 1575/1576 году Семен Нагой за 50 рублей передал той же лавре и обе доставшиеся ему от жены деревни с тремя мельницами (Там же. С. 70). В результате надел Василия, как и надел значительная часть Ильи оказались в составе огромных владений Троице-Сергиевой лавры.

III. Удел великой княгини?

Выше говорилось о том, что название деревни Митино могло быть образовано от имени первого сына Ивана Родионовича Квашни, Дмитрия, которому достались земли по течению Сходни выше, чем двум его братьям. Существует, впрочем, и иная версия — Митино отождествляется с «Митиным починком», упоминаемым в духовной грамоте Димитрия Донского (о чем мы уже писали). Интересно, что сын Димитрия, великий князь Василий I Дмитриевич, отписал Митин починок своей супруге, великой княгине Софье Витовтовне.

В духовной грамоте самой Софьи, составленной в июне-июле 1451 года, этот топоним отсутствует; впрочем, она целиком отписывает все те волости и села, какие завещал ей Василий Ι, своему сыну, Василию ΙΙ Темному, не перечисляя их, и делает подробные распоряжения только в отношении тех владений, которые она приобрела самостоятельно (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950. С. 175–178). Как бы то ни было, принадлежность великой княгине по крайней мере каких-то земель вокруг современного Митино — весьма вероятна. Во-первых, еще Иван Калита заложил традицию, согласно которой великой княгине и младшим князьям доставались земли в том числе вдоль течения Сходни (см. рисунок из книги А. А. Юшко, Феодальное землевладение… С. 18; удел великой княгини подкрашен светло-серым).

Рисунок А. А. Юшко

Можно достаточно уверенно отождествить село Аристово, находящееся на северо-западе современного Митино, с селом Аристовским из духовных грамот Ивана Калиты (Духовные и договорные грамоты… С. 8–9).

Во-вторых, в духовной грамоте шестого сына Василия II, удельного князя Волоцкого Бориса Васильевича, составленной 14 октября 1477 года, появляется упоминание «мыта Воиницкого, что у Спаса на Всходнѣ», который включается в число тех имуществ, которые Борису пожаловал его отец (Там же. 250). Однако в духовной грамоте Василия II о Воинцком мыте не говорится — здесь Борису среди прочего отписаны «Волок с волостьми, и с путми, и з селы, и со всѣми пошлинами», а также село «Съпасское и з деревнями» (Там же. С. 195). Воинцкий мыт может скрываться как за первой формулировкой (как экстерриториальная таможня Волока Ламского, см.: Чернов С. З. Новгородская и великокняжеская «половины» Волока Ламского в XIII–XV вв. // Новгородский исторический сборник. СПб., 1999. Вып. 7 (17). С. 75–99), так и за второй — если под Спасским селом понимать окрестности монастыря Спаса на Всходне. И если верна вторая интерпретация, то из свидетельства духовной грамоты Василия II о том, что Спасское село завещала Борису Софья Витовтовна, следовало бы, что Софье действительно принадлежали земли в окрестностях современного Митино.

Наконец, сама великая княгиня Софья прямо указывает о принадлежности ей села Бани, которое она отдает кремлевскому Архангельскому собору: «…на поминок д(у)ши своег(о) господаря, мужа своего, великого кн(я)зя Васил(ь)я Дмитриевич(а), и своее свекрови, великие [княгини] Овдот(ь)и, и по своей д(у)ши, и по д(у)ши с(ы)на своего, князя Ивана, даю великому архангилу Михаилу къ сборной ц(е)ркви… село свое Баню» (Духовные и договорные грамоты… С. 177). Не может быть никаких сомнений в том, что это село располагалось на реке Бане, которая протекает юго-западнее современного Митино: из разъезжей грамоты (акта межевания), составленной в 1507 году представителями Архангельского собора и Чудова монастыря, совершенно ясно, что владения Архангельского собора находились именно на этой Бане, а не на какой-то другой.

IV. Земли важнейших монастырей России

Разъезжая грамота, о которой идет речь, представляет собой первое однозначное свидетельство о населенном пункте на месте современного Митино. В документе описано как крестьяне-старожилы двух сел, расположенных неподалеку от реки Бани — села Уваровского, принадлежащего на момент составления разъезжей Чудову монастырю, и села Плотниче, принадлежащего Архангельскому собору, указывают представителям владельцев на старинную межу, разделяющую землю двух сел, а те утверждают результаты межевания (Кистерев. Акты московского Чудова монастыря… № 1. С. 60–61). О местоположении села Уваровского свидетельствует микротопоним «Уваровский овраг», относящийся к истоку речки Барышихи — возле ул. Генерала Белобородова примерно в месте ее пересечения с Волоцким переулком. Местоположение села Плотниче, вероятно, следует отождествить с «Поповской горкой» к северу от Опалихи (координаты: 55°50’20″N   37°16’28″E).

Местоположение села Уваровское

Межа, поднимаясь от долины р. Бани (примерно в районе современного ЖК Павшинская пойма), огибала «гору» (несомненно, имеется в виду район современного Пенягинского кладбища) по «Проклятой дороге» (современное Волоколамское шоссе) направо, затем шла по разным проселкам, чтобы вернуться к Проклятой дороге ближе к Павшино; общее описание межи вчерне соответствует административной границе между современными Митино и Красногорском.

В разъезжей обращает на себя внимание, что старожилы названы не только «арханъильскими» и «чюдовскими», но и «великого князя хрестьянами» (Там же. С. 60). И поскольку доподлинно известно, что Архангельский собор получил «своих» крестьян от великой княгини, можно сделать вывод, что крестьяне «великого князя» — те же, что и «чюдовские», то есть что Чудов монастырь получил права на село Уваровское (располагалось у истока р. Барышихи, примерно в районе современного Волоцкого переулка) непосредственно от великого князя. Эта земля могла достаться великому князю от Волоцких князей: если в духовной грамоте Федора Борисовича Волоцкого 1506 года еще заявляются прежние права на Воиницкий мыт (Духовные и договорные грамоты… С. 408), то позже упоминания об этом мыте исчезают. Не может быть сомнений в том, что великий князь не мог долго мириться с существованием не принадлежащего ему таможенного пункта у границ самой Москвы; вполне возможно, что фактически этот мыт прекратил функционировать задолго до заявки Федора Борисовича от 1506 года о старинных правах на него — более того, сама эта заявка и могла подтолкнуть великого князя к тому, чтобы окончательно решить вопрос, забрав землю себе и сразу передав ее Чудову монастырю во избежание дальнейших споров; в таком случае становится понятным и желание монахов провести в 1507 году межевание вновь приобретенной земли.

Следующее приобретение Чудова монастыря в окрестностях Митино датируется 1521 годом: Иван Иванович Заболоцкий (сын Ивана Гавриловича, см.: Веселовский. Исследования по истории класса… С. 350) продал монастырю четыре деревни, относившиеся к селу Ангелово: Гарлаково, Бирниково, Приездово, Липняг, вместе с фрагментом земли у Волоцкой дороги (современное Пятницкое шоссе) и землями по обоим берегам р. Баньки (т. е. современной р. Синички) вниз к Проклятой дороге (Кистерев. Акты московского Чудова монастыря… № 4. С. 63–64). Так имение Чудова монастыря расширилось от сельца Уваровского к северу и северо-западу. В перечне владений Чудова монастыря в Банском стану Московского уезда от 1552 года говорится, что монастырский двор располагался в сельце Уваровском (еще 4 двора в сельце пустовали), а к сельцу были приписаны 9 деревень: Климова на р. Бане, Митина, Лаиково, Минина, Степанкова, Приездова на р. Бане, Облецовои, Берникова и Хохлово, всего 23 крестьянских двора и один монастырский двор, в которых в общей сложности проживало 24 мужчины, не считая женщин и детей (Там же. № 32. С. 102–103). Интересно, что первым среди жителей Митина назван некто Митька: так не по его ли имени получила название вся деревня? Это третья и последняя версия происхождения ее названия.

В 1563/1564 году Иван Яковлевич Мансуров, будущий московский наместник и затем первый воевода в Сибири с войском передал Чудову монастырю свои владения в Банском стану: сельцо Берново на речке Ржавенке и деревни Драчево, Михня, Высокое со всеми окрестностями (Там же. № 56. С. 158–160). Ржавенка, о которой идет речь, не может быть Ржавенкой из окрестностей Брехово (где у Чудова монастыря также было большое владение), поскольку упоминание Банского стана однозначно локализует все эти топонимы в окрестностях Митино. Следовательно, Ржавенкой здесь называется иной ручей — скорее всего, ручей, соединяющий современные Рождественские пруды со Сходней. Более того, достоверно известно, что старое название Рождествено — Драчево, что совпадает с наименованием одной из перечисленных выше деревень при сельце Берново. Следовательно, данное сельцо размещалось где-то возле современных Рождественских прудов.

В 1567/1568 году Иван Елизарьевич Цыплятев отдал монастырю сельце Пенино в Банском стану на реке Всходне, с деревней Федотовой (Там же. № 69. С. 177–178). Точно локализовать расположение этого сельца невозможно, но если считать, что на плане межевания 1778–1796 годов границы бывших владений Чудова монастыря переданы более-менее достоверно, то Пенино должно было располагаться где-то возле устья р. Журавки.

Если сопоставить данные о землях, приобретенных Чудовым монастырем в Банском стану в течение XVI века, с планом межевания XVIII века и картой современного Митино, окажется, что, к началу XVII столетия, во-первых, более половины территории будущего района Митино принадлежало кремлевскому Чудову монастырю; во-вторых остальные части территории тоже находились в церковном владении: юго-западная часть — кремлевского Архангельского собора, юго-восточная (включая утраченный ныне монастырь Спаса на Всходне, а из современных объектов — Митинский лесопарк и окрестности радиорынка) — Троице-Сергиевой лавры. В следующем столетии эта территория, усыпанная мелкими деревушками, окажется сначала разорена в ходе событий Смутного времени, а затем окончательно обезлюдеет из-за эпидемии. Возрождение всего этого района будет связано с хозяйственной деятельностью Чудова монастыря.

свящ. Михаил Желтов